В годы немецкой оккупации Белоруссии участвовал в партизанском движении. В 1944 году отправился на фронт. Радиотелеграфист 698-го лёгкого артиллерийского полка 78-й лёгкой артиллерийской бригады 27-й артиллерийской дивизии РГК красноармеец Якушевский В.И. в апреле 1945 года был награждён медалью «За отвагу»: он сумел обеспечить бесперебойную связь командира полка с подразделениями, быстро и точно передавал и принимал команды, а также не раз участвовал в отражении контратак противника. Также награждён орденом Отечественной войны I степени (1985 год).
Валентин Иванович медленно листает странички старого альбома, и мы вместе вспоминаем его юность, опаленную войной. Ту юность, что до сих пор ранит сердце ветерана острыми воспоминаниями.
Родился я в январе 1926 года в деревне Ржаная Курмановского сельского совета Мстиславльского р-на Могилевской области. Теперь этой деревни нет, потому что перед войной ее расформировали, так как было переселение хуторов. Жителей деревни переселили в деревню Глинне. В семье нас было шесть человек: мать, отец, два брата, сестра и я.
Началась война. Все мы воевали. Старший брат был в Ленинграде, он в милиции работал. Средний брат, тоже в Ленинграде, работал директором в школе и на фронт пошел старшим политруком. А отца, когда началась война, сразу мобилизовали. Сестра была замужем, жила в нашей деревни. Остался дома я и мать.
Вот что случилось. Старший брат погиб во время блокады Ленинграда, он защищал Ленинград. Средний брат раненый попал в плен. Но политрука фактически немцы бы сразу расстреляли. Но ребята, отступая, переодели его, одели в солдатскую гимнастерку и этим его спасли. Он раненый попал в концлагерь «Белая церковь» на Украине. Его выкупила украинка, под видом своего мужа за золотое кольцо. Она его выходила. Брат вернулся на Родину, в Глинне.
В это время к нам в деревню забросили специальный отряд для организации диверсионной работы. Отряд был небольшой: 12 человек. Мой брат и другие сельчане вступили в этот отряд. Но староста всех выдал и их арестовали. Держали в Мстиславле и потом расстреляли.
Партизанских отрядов у нас было много. Я и мой друг Витька достали из реки 7 винтовок и карабин. Винтовки мы отдали партизанам, а карабин оставили себе и учились стрелять из него. Просился я в партизанский отряд, но меня не брали, так как был еще мал.
После ареста брата, я с сестрой носил ему передачи. Передачи принимали. Но пленные были уже расстреляны, а мы не знали об этом, нам не сказали. Возвращался я с ночного, пас лошадей. Наш дом был вторым с краю, а дальше лес, который находился примерно на расстоянии полкилометра. И когда мы выезжали из леса, я увидел около нашего дома немецкую машину «Черный ворон». Я понял, что это приехали за мной. Я передал повод товарищу, а сам соскочил с лошади, а там рожь, я в рожь и в лес. В лесу просидел целый день и ночью пришел домой. Мать мне рассказала, что приезжали за мной. Что там было, из-за чего все это мы не знали. Мы решили, что надо идти проситься в партизанский отряд.
У нас лес большой был, станция называлась «Темный лес». И отрядов было много: отряд Шорохова, отряд Гришина… Пришел я проситься в отряд, рассказал что и как и меня приняли, хотя мне не было еще 18 лет, это 1943 год.
Первое задание. Мне необходимо было идти в деревню Шамана и предупредить евреев, что их немцы собираются расстрелять. Я зашел к раввину, люди подсказали где он живет, и сообщил ему обо всем. Я задание выполнил. Позже к нам в отряд пришел доктор-еврей. Он прятался и его нашли, арестовали и два полицая вели на расстрел. У него был табак довольно таки едкий. Когда они шли, он махорочной пылью бросил в глаза одному полицаю, который шел сзади, а второго ударил и успел скрыться в лес. По нему вдогонку стреляли, но не попали. Так он попал к нам в отряд, то есть он спасся. А кто еще из той деревни из евреев уцелел, я не знаю.
Второе задание. Надо было показать, где живут в нашей деревне семьи полицаев. В деревни было два полицая. Я показал и их забрали.
Третье задание. Однажды надо было у немцев отбить обоз с зимней одеждой и едой. Тулупы, полушубки, валенки, рукавицы немцы забирали у людей. И все это везли на станцию. Наши связались с возчиками, а возчики были простые люди из деревни. Предупредили их, что первый залп мы выстрелим в воздух, а потом снимем полицейских и немцев. Так и сделали. У меня был карабин. Командир взвода разведки подошел ко мне и попросил у меня карабин для разведчиков. А мне дали обрез. С нас, подростков, воины были еще не такие опытные, но нас с собой взяли, чтобы мы нашумели. Из нас снайперы были не важные с обрезами, зато шума от обрезов много. Была дана команда, мы начали стрелять. Возчики попадали, а снайперы сняли немцев. И так обоз был захвачен. Это очень задело немцев. Через некоторое время в небе появился немецкий самолет и стал кружить и обнаружил наш лагерь. Прятаться было некуда и командир дал задание стрелять. Стреляли все: из пулеметов, из винтовок и автоматов. Самолет мы сбили, но немецкий летчик успел передать наши координаты. Начался обстрел. Первые залпы нас не достигли. Мы бросились бегом в запасной лагерь. Немцы расстреливали лагерь часа два, но там давно уже никого не было. Людей мы не потеряли, только убило корову и ранило лошадь.
Наша армия уже наступала и заняла Оршу, а немцы отступали. Нам приказано было занять оборону. Немцев зажали с двух сторон: с одной мы, а с другой Красная Армия. Бой был скоротечным, немцы на железную дорогу и удрали. А у нас была встреча с Красной Армией. В нашем отряде таких подростков как я было пять человек. Нас вызывали в военкомат и военком сказал: «Идите-ка вы, хлопцы, домой, навоюетесь еще…». И нас отправили домой. Я дома фактически был около полугода. А в январе мне исполнилось восемнадцать и меня призвали в армию как и всех.
Вначале это был запасной полк. Три месяца нас учили. Я попал в радиовзвод, изучал радиостанции, азбуку Морзе. И потом нас отправили на фронт. 27 дивизия резерва главного командования РРК, артиллеристский полк. Нам выдали 76-и миллиметровые пушки, их применяли при прямой наводке. Я стал радистом этого полка.
Вспоминаются вот такие бои. Была окружена так называемая Курлянская группировка. Девять немецких дивизий наши зажали в лесу в Прибалтике. Наш полк поддерживал пехотные войска, радисты – связь. Самое интересное, что азбука Морзе мне даже не понадобилась. Связь была напрямую. Вначале радиостанция была 6 ПК, это так сказать примитивная, по сравнению с немецкими. Потом появилась РПБ, более мощная. Однажды мы пошли в регностировку, то есть надо было определить место, где надо было установить наши батареи. В этом участвовал командир полка, начальник штаба майор Нестуля, начальник разведки, начальник связи, два радиста, два связиста, два вычислителя и два разведчика. Нас было примерно человек 14. Мы были вооружены автоматами, а начальство – пистолетами. Получилась такая неприятность. Мы наткнулись на группу немцев, да довольно многочисленную, человек сорок. Завязался бой, а бой не равный. У нас 8 автоматов, а остальные пистолеты. Была весна и ручей разлился, и немцы никак не могли через него перебраться. А мы отстреливались. Разведчик Федоткин был ранен, мой напарник Горелов пропал. И при этом ребята с собой захватили автомат и диск, а положено было два диска. На своей территории же были, думали не понадобиться. У меня было два диска и патроны россыпью. У ребят патроны уже заканчивались, а у меня еще есть. Я с ними поделился. Командир полка к которому мы шли, чтобы установить свои полки, услышал стрельбу и выслал нам пулеметчиков на помощь. Этот бой мы выиграли. Мы потеряли одного, Федоткина выслали в госпиталь, там ему ампутировали ногу и отправили дамой. А мой напарник нашелся на следующий день, его пожалели, так как он был старый человек, а так бы он попал в штрафбат. Мне дали нового напарника Завражина. Я уже был младшим сержантом.
Будни есть будни. Попали мы в окружение и были там 5 дней, потом вышли. Немцы рвались, чтобы блокировку снять и освободить эти дивизии. Пробовали с моря, но у них не получилось. А мы сжимали и сжимали их в кольцо. Получалось так, они сбрасывали им продукты питания и боеприпасы, а они попадали нам.
Произошел довольна таки интересный случай. У прибалтов хуторская система. Заняли мы хутор, да хутор видимо богатый, так как были здания двухэтажные, сараи из бутового камня. Разместились мы в сарае. Начался немецкий артналет, и бьют именно по этому хутору. Неподалеку от сарая взорвался снаряд: выбило дверь и ранило двоих. Мне была дана команда разворачивать рацию. Настраиваю я и слышу немецкую речь, буквально рядом. Говорю Завражину: «Иди-ка ты к капитану Байло и возьми пеленгатор.» Именно в этом здании был немецкий радист. Отправили на чердак разведчика Сафиулина. Он сразу голову не высунул, а провел автоматом. Радист был взят. Сафиулин получил касательное ранение. А радистом оказалась латышская женщина, ее забрала контрразведка. Артналеты прекратились.
Однажды мы находились вот в каком положении. Немцы от нас находились примерно метров 80, а тут мы. Мы даже не успели окопаться, как следует, потому что начался бой. Мы сделали небольшой настил и сидим, работаем. И тут неподалеку от нас взорвалась мина. Нас не задело, а радиостанцию повредило осколком: передачи мы принимаем, а отправить не можем. Передатчик был поврежден осколком. Командир ночью отправил нас поменять радиостанцию, так как ожидалось контрнаступление немцев. Мы пошли и напоролись на латышский полк. Часовой нас остановил и держит под прицелом. Мы ему объясняем, что нам надо пройти, а он по-русски ничего не понимал. Он вызвал офицера, и нас пропустили. Мы поменяли радиостанцию и идем назад. Мы вышли на поляну и начался обстрел. Первый снаряд пошел, мы уже знаем, что будет вилка, один перелет, другой – недолет, а третий в осину попал, а оттуда мне осколком попало в живот. Меня забрали в госпиталь. Сделали операцию, это было 24 марта 1945 года пред самым днем Победы. В тыл не хотелось ехать, я же не знал, что война скоро кончится. Я не хотел отставать от своей части.
День Победы я встретил в госпитале. Потом меня выписали, я вернулся в свою часть, начались учения. Хоть и война закончилась, но мы были на страже. Я печатал на печатной машинке разные документы. У меня загноилась рана и я опять попал в госпиталь, а тут еще обнаружили туберкулез. Меня отправили домой. Я лечился дома, и мама меня вылечила. Демобилизовали меня в 1946. Я сад посадил, развел пчел. Пошел в школу учиться в 9 класс, потом в 10 класс. Дальше я поступил в БГУ на исторический факультет. Учился я хорошо. В БГУ была военная кафедра. Я занимался спортом: самбо, бокс, штанга. Был абсолютным чемпионом по штанге в БГУ и даже тренировал команду. Окончил институт с отличием и получил свободное трудоустройство. Женился. Моя жена в это время работала учителем математике в семилетке в Мстиславле. Историки там уже были, и меня отправили в Бегомльский район директором школы в Осовы. Там работал два года. Потом назначили заведующим Бегомльского РОО. Я руководил строительством школ. Много школ здесь было построено. Меня за это грамотой наградили. В 1957 году работал заместителем председателя Бегомльского райисполкома и был на этой должности до ликвидации района. Потом меня назначили директором интерната. Вначале это была общеобразовательная школа, потом было приказано сформировать школу-интернат. В школе насчитывалось примерно триста пятьдесят человек. К школе еще присоединили детдом. А потом уже эту школу-интернат переименовали в вспомогательную. И чтобы здесь работать мне пришлось окончить второй ВУЗ. Поступил в Минский педагогический институт на дефектологическое отделение и заочно его окончил. Проработал я директором до самой пенсии. После еще два года и проработал учителем истории. Мой трудовой стаж составляет 52 года. Часто участвовал в военных сборах и мое звание лейтенанта. Стрелок я был отличный, тактические задачи решал. Мне присваивали очередные звания и последние мое звание майор запаса. Потом наш президент А.Г. Лукашенко присвоил мне звание подполковника.
Валентин Иванович мечтал стать пулеметчиком и освоил многие виды оружия.
